Большинство пар уже научилось учитывать этот момент в своих планах на счастливое родительство, зайкой и лужайкой утешаются только самые отмороженные, а основная масса, мечтая о детях, непрерывно считает в уме – памперсы, да врачи, да садик, да кружки, школа не такая, а этакая, плюс репетиторы и фоном зимние кроссовки и «Айфон». Относительно бесплатно дитя обходится только в утробе, и то при условии, что у матери богатырское здоровье и железные нервы. Подсчитав предстоящие расходы, будущие родители со вздохом решают, что на памперсы и кружок по фото они, пожалуй, наскребут – стало быть, к деторождению они готовы, ура.
Удивительным образом эти подсчеты касаются исключительно повседневных расходов на выживание (зачеркнуто) пропитание и не простираются дальше окончания ребенком средней школы. Т. е. люди, решаясь на размножение, примерно представляют себе, во что обойдется малыш, очень смутно и абстрактно – во что обойдется тинейджер, а дальше мысль просто обрывается, словно по достижении совершеннолетия ребенок мистическим образом куда-то денется либо, как вариант, найдет клад.
Особенно это касается девочек. Причем под кладом подразумевается замужество, и денется дочка именно туда. Даже городские родители с университетским образованием бессознательно транслируют этот сценарий, а про соль земли из райцентра и говорить нечего – те его транслируют во весь голос.
Никакая индустриализация и никакая эмансипация не смогли заглушить эту древнюю, библейскую программу: сын обязан сам слезть у родителей с головы, в крайнем случае его можно слегка финансово подтолкнуть; дочь же необходимо пересадить на какую-нибудь другую голову, и пусть уже эта голова с ней возится, а с нас хватит. В глубинке, где сильны традиции, это прямо произносят вслух, в мегаполисе такие мысли скрывают даже от себя, но думают все равно именно так.
Мне доводилось видеть таких девочек, и я должна сказать, что это незавидная доля. Либо такая девочка живет с родителями, иногда до старости, не имея угла, куда можно приткнуться, и в атмосфере надежд на ее исчезновение (все эти тикающие часики – это именно об этом, а не о ее личном счастье, как многие думают). Либо она покидает дом и мыкает горе, работая на износ. Либо она выходит за первого, кто позовет, и терпит его фанаберии словно круглая сирота, притом что мама с папой живы и здоровы.
Потому что мама с папой, руководствуясь традицией, как-то незаметно слегка подкорректировали традицию в свою пользу, облегчив ее в довольно существенной части. Как бы забыв, что полная редакция вообще-то подразумевала приданое, а не просто выпихивание за порог. Выпихивание за порог, в чем была, происходило только в одном случае – если дочь прокляли. Современные российские девочки прокляты родителями почти поголовно и выживают как умеют, а в брачном союзе ищут себе пристанище. И если пристанище оборачивается домашним насилием, то часто именно потому, что ничего своего у девочки нет и бежать ей некуда.
Когда родители девочки перед ее рождением прикидывали стоимость этого проекта, им следовало, помимо колготок и учебников, включить туда квартиру. Чтобы дочери не надо было ни гробить здоровье, зарабатывая на съем, ни продаваться замуж ради крыши над головой, чтобы никто не мог ее выгнать на мороз в рубашонке (или угрожать выгнать), чтобы у нее был пожизненный островок безопасности, дающий право что-то решать. Это тот минимум, который родители обязаны дать дочери с собой во взрослую жизнь, если дочь хоть немного им дорога.
Тут мы обращаем свой, извините, взор на тех девочек, чьи родители подошли к вопросу ответственно и выдали им квартиру на дорожку, обезопасив их тем самым от многих лишений и превратностей. Эти девочки по сравнению с бездомными сиротками чувствуют себя, несомненно, гораздо лучше. У них гораздо меньше расходов: им не надо платить ни аренду, ни ипотеку. Соответственно, уровень жизни у них значительно выше даже при той же зарплате. А зарплата у них часто тоже существенно выше, поскольку они, будучи свободны от финансовой кабалы, могут и подождать варианта подоходнее, и повыбирать, и вложиться в свою квалификацию. Плюс у них лучше здоровье и нервы, поскольку они все-таки иногда отдыхают и не трясутся от ужаса потерять работу и поселиться на теплотрассе. Кроме того, они могут выбирать кавалеров, а не кидаться к каждому с криком «спаситель ты мой».
И вот здесь наступает упс. Потому что у них есть собственный домик, одновременно представляющий собой какие-то активы, относительная безопасность и более-менее приемлемый жизненный уровень, но шансов на длительное, стабильное партнерство у этих девочек очень мало. Потому что закон Ломоносова-Лавуазье (зачеркнуто) их сильная позиция оборачивается такими нюансами, которые мало кто предвидит, и которых ее добрые любящие ответственные родители совершенно не имели в виду, давая ей ее стартовый набор.
Во-первых, даже самая глупая девочка интуитивно понимает, что брак не только союз двух сердец, но и слияние капиталов. И если человеку, лишенному капиталов, все равно, с кем сливаться (хуже уже не будет), то при наличии каких-то активов человек делается избирателен и желает партнера в плане активов как минимум не хуже себя. Девочка с таким запросом быстро убеждается, что молодых мужчин с активами на планете трагически мало, а на ее родине и того меньше. Мы говорим сейчас о девочке, единственным активом которой является однушка в новостройке; по сравнению с действительно обеспеченными невестами ей, как ни странно, гораздо труднее сыскать себе ровню – богатые тусуются с богатыми, нищие с нищими, а ей как-то и податься некуда.
Кроме того, как всякий владеющий каким-то добром, она озабочена тем, чтобы уберечь это добро от лихих людей. Оно и правильно – потеряешь это, другого уже не выдадут. У меня была знакомая, которой основательный сибирский папа-бизнесмен купил квартирку в Питере, когда она отправилась туда учиться. Так эта знакомая кавалерам даже адреса своего никогда не говорила, домой никого не водила и врала, что живет в общежитии – так научил ее папа, повидавший жизнь. Ее приданое должно было стать сюрпризом для того, кого она изберет, а не приманкой для всяких негодяев.
Невеста с квартирой всегда подозревает, что любят не ее, а ее миллионы, и как правило, не ошибается.
Одновременно с этой, мягко говоря, небеспочвенной подозрительностью девочку настигает чувство всемогущества и связанная с ним некоторая беспечность. Брак ей нужен не для выживания – значит, она может себе позволить выбирать сердцем без учета всяких низменных материй. В итоге она выбирает долбодятла без кола, без двора на том сомнительном основании, что ей с ним весело и здорово. При этом она помнит, что этот союз не обладает экзистенциальной ценностью, в смысле она и без него проживет, а стало быть, она не готова местами как-то потесниться ради его сохранения. Она и так уже потеснилась, пустив этого обормота на свои квадратные метры.
Обормот, лишенный активов, вынужден компенсировать свою несостоятельность какими-то нематериальными средствами. Раз уж он не принес в хозяйство ничего, кроме самого себя – ему надо быть таким приятным и полезным, чтобы дело того стоило. Чтобы эта сделка хотя бы казалась рентабельной. Встает вопрос конвертации: насколько весело и здорово с ним должно быть, чтобы это равнялось тому комфорту, который предоставила подруга. Один антрекот по таблице калорийности соответствует мешку огурцов или цистерне воды. Молодой быстро задалбывается соответствовать, молодая находит, что он плохо старается, тут и сказочке конец.
Вариант второй – молодой старается или молодая невнимательна (в смысле неприхотлива), отношения затягиваются на годы. Спустя годы девочке хочется на волю, так бывает в любом браке, квартира тут ни при чем. Если бы дело происходило на его территории, девочка, вероятно, ушла бы в ночь. Но дело происходит на ее территории, и все эти годы чувак приносил все, что зарабатывал, именно сюда, своего так ничего и не нажил. Не так-то просто выгнать человека на мороз просто потому, что он тебе надоел. Особенно если человек ничего плохого тебе не сделал. И девочка остается в этом браке, от которого она уже воет, без всяких надежд что-то изменить.
Или, наоборот, молодой теряет берега (после того как отношения затянулись на годы), например, начинает драться. «Меня же, и в моем же доме!», – негодует девочка. «Вон отсюда, негодный!», – кричит она. Вы когда-нибудь пробовали выселить агрессивного мужчину, который не хочет выселяться? Лучше не пробуйте, целее будете. В итоге девочка увязает в этом абьюзе, либо, если паразита все же вывели с полицией, она боится идти домой, а дома сидит и трясется, как бы не пришел убивать. Офигеть островок безопасности.
Короче, выход я вижу только один. Любящие, ответственные родители должны предоставить выросшей дочери не только квартиру, но и адекватного партнера, причем тоже с квартирой, чтобы было куда его выселить в случае чего. Т. е. они должны купить две квартиры, а где они возьмут жениха – это я не знаю, пусть уж постараются. Вот тогда их долг по отношению к дочери будет исполнен.
Да, и планировать эти расходы надо еще до рождения дочери. Взвесить, так сказать, свои возможности.
Читайте также:
Отстаньте от «цифровой» молодежи – она лучше нас. И вас
Вы будете зарабатывать в интернете, перестав об этом мечтать