Все любят айфоны, аниме и Цоя. Все любят «Игру престолов», котиков, Python и тупить в «Ютубчике». Иногда с этим лучше не спорить – в рабочем коллективе, в компании друзей, в чатике.
Все любят ядерную бомбу, ходить строем, мемасы с Жириновским и есть блины с лопаты. Бывают времена, когда сомневаться в этом просто опасно. Надобно быть как все.
«Все любят…» – и тут принято подставлять что-нибудь, требующее назойливой рекламы. Смело писать, кто такие эти «все», присобачивать показатель в 86 % и ссылаться на некие «опросы».
Продаете мобильное приложение, унылый клон клонович про «медитацию»? Заявляйте: «86 % айтишников используют практику осознанности». Хотите привести трафик на сайт магазина косметики? Вбрасывайте заголовок «86 % молодых жен делают это в одиночестве».
Потребитель, человек как таковой невыносимо социален. Мнение группы, к которой мы принадлежим или думаем, что принадлежим, часто значит для нас больше, чем собственная точка зрения. И даже больше чем понятия о добре и зле.
Одобрение окружающих для многих из нас настолько важно, что мы готовы есть нелюбимую еду, носить неудобную одежду, выбирать в супруги человека, который не нравится, и влезать в кредиты, чтобы демонстрировать, что наше потребление вполне «как у людей», а не то, что все подумали.
Одобрение окружающих заставляет нас время от времени требовать введения смертной казни для любителей Фейса и Моргенштерна*, для всех, кто носит белое и обтягивающее или преступно использует «неправильный» борщевой набор.
Этим с удовольствием пользуются маркетологи и политические пиарщики. Один из самых эффективных способов внушить толпе любую дичь – это сообщить ей, что 86 % «опрошенных» уже подняли ее на флаг. Значительный процент людей в этом случае невольно присоединяется к большинству.
По всей видимости, феномен этот природный, биологический и эволюционный. Сотни тысяч лет более «социальные» предки современного человека выживали успешнее всяких там мудреных нонконформистов.
Ученые давно интересуются, что происходит с мозгом человека, в любой ситуации выбирающего примкнуть к большинству. И несколько лет назад удалось пролить свет на неосознаваемые механизмы приспособленчества…
Люди очень хотят знать, что и почему следует любить
Присоединиться к большинству – это как выиграть в казино
В 2017 году российский нейробиолог, специалист по нейроэкономике Василий Ключарев задумал дизайн эксперимента, который вскоре удалось успешно реализовать с помощью коллег. Исследователи попытались при помощи магнитной энцефалографии зафиксировать, какие процессы происходят в мозге людей, узнавших, что их точка зрения совпадает или не совпадает с мнением большинства.
Была набрана группа испытуемых, каждому из которых показывали серию из 222 фотографий эмоционально нейтральных лиц, принадлежащих женщинам в возрасте от 18 до 35 лет. Участники эксперимента должны были оценить по 8-балльной шкале, заслуживает конкретное лицо доверия или не заслуживает. Испытуемые не знали, зачем это нужно, они участвовали в эксперименте за небольшое денежное вознаграждение.
Глядя на лица, люди присваивали каждому из них оценку при помощи кнопок с выбором числа от 1 до 8 («1» – лицо, совсем не вызывающее доверия, «8» – вызывающее полное доверие).
Участник на экране видел свою начальную оценку сразу после нажатия кнопок. А двумя секундами позже высвечивалась оценка, якобы вынесенная «большой группой» других людей. Также перед глазами испытуемого появлялась разница между его оценкой и оценкой группы – ноль, плюс или минус столько-то баллов.
Оценки несуществующей толпы на самом деле выдавал специальный адаптивный алгоритм, который делал так, чтобы в 33 % случаев групповая оценка совпадала с оценкой участника эксперимента (это считалось «бесконфликтным испытанием»), а еще в 67 % случаев была ниже или выше («конфликтное испытание).
То есть относительное количество «негативных» сведений о несовпадении с мнением группы, «позитивных» сведений о несовпадении с ним и сведений о полном равенстве оценок было одинаковым для всех участников эксперимента. О том, как формируются «оценки группы», испытуемые тоже не знали и верили, что кто-то их действительно выносил.
Сначала они в течение 35 минут оценивали лица и тут же видели рейтинг тех же лиц, присвоенный им «большим количеством других людей». Затем следовал получасовой перерыв, после которого участникам снова показывали те же 222 лица, и они опять должны были выносить оценки. Испытуемым не сообщали, что набор лиц повторяется, и, если они замечали это, то им не объясняли, почему фото нужно оценивать во второй раз.
И как оказалось, во время второй сессии участники эксперимента изменили свои первоначальные оценки в сторону оценки «группы» в среднем в 45,8 % случаев.
Лишь в 28 % испытаний они сохранили свои первоначальные оценки без изменений, а в 26 % – развернули их в прямо противоположную сторону.
В процессе обеих сессий ученые снимали показания энцефалографа, скрупулезно записывавшего изменения электромагнитных частот, на которых «работали» несколько зон мозга испытуемых. Сопоставление множества собранных данных позволило выявить, что в основе социального влияния на мнение человека лежат два общих механизма обучения, связанных с ощущением удовольствия от принятия правильных решений.
Когда участник эксперимента узнавал, что его оценка лица не совпадала с оценкой «большой группы других людей», в определенных долях его мозга возникал сигнал, сообщающий, что индивид «ошибся в предсказании вознаграждения».
Понятно, что никакой награды за совпадение с мнением толпы ученые испытуемым не обещали. Но бесстрастная техника фиксировала, что в случае, когда их оценка отличалась от групповой, люди неосознанно ощущали себя так, будто они «ошиблись», и им теперь не достанется «печенек» – какого-либо выигрыша, поощрения.
Если немного упростить, выяснилось, что несовпадение с мнением «народа» человеческий мозг считает «косяком», неправильным, плохим делом – отклонением от «нормативного» порядка вещей.
И наоборот, в случае совпадения с групповым мнением испытуемые ощущали (хотя и не осознавали этого), будто они совершили нечто хорошее. У участников эксперимента фиксировалась такая активность определенных зон мозга, которая бывает при получении немедленного химического вознаграждения за правильное, выгодное поведение.
Подобная награда ощущается человеком как приятное чувство при выигрыше в азартные игры или при правильном решении учебных задач.
Мало того, с помощью магнитной энцефалографии удалось понять, что мозг каждого испытуемого всякий раз ожидал соответствия своей оценки групповому рейтингу. И «страдал», когда этого не происходило.
Конформисты поневоле
Мы делаем это не нарочно. Сотни тысяч лет эволюция кнутом и пряником заставляла наших пращуров соотносить свои желания, порывы и мнения с устремлениями рода и племени. Еще каких-то двести лет назад человек имел больше шансов физически выжить и оставить потомство, если поступал так, как принято у большинства.
Поэтому сегодня мы автоматически, словно биороботы, хотим присоединиться к 86 % тех, кто одобряет любую ерунду. Это так естественно, но так неактуально, ибо закончились и родоплеменные отношения, и феодальные, и примитивно капиталистические. Цивилизация пришла почти во все уголки планеты, наука добралась до разгадки сложнейших тайн природы, в том числе и тайны конформизма. Уже в XX веке братья Стругацкие писали:
«То, что наиболее естественно, менее всего подобает человеку. Естественное всегда примитивно. А человек – существо сложное...»
Однако часто 86 % окружающих вопреки логике и признанным ими же этическим системам одобряют самые дикие вещи. Например, насилие неких «правильных» людей над «неправильными».
86 % нередко готовы разжечь новые инквизиторские костры, развязать кровавые конфликты и плохо мотивированные репрессии против «белых ворон» любого сорта. Что уж говорить о кульбитах моды на разные типы потребления, те или иные формы брака, и прочие менее спорные вещи.
Каждый день приносит нам доказательства того, что современный человек ужасно архаичен из-за того, что устройство его мозга не успевает за техническим, экономическим, социальным и этическим прогрессом.
Все новое, гуманное, сложное мы пытаемся запустить на старом «железе». А оно глючит, потому что веками развивалось в жестоких условиях постоянной смертельной опасности.
Да, все мы приспособленцы по умолчанию – в той или иной степени. Но уже достигли того уровня, когда можем спросить себя: «А пристало ли нам быть такими?»…
* включен в список иноагентов.
Читайте также:
«Никому не нужные»: как выжить в интернете лузерам-нонконформистам