Мечтой об реальность: как молодых ломает рынок труда

20 Ноябрь 2023

Время чтения: 28 минут

Российские 20-летние приходят в экономику с ми-ми-мишными установками. А их встречает жесткач.

Примерно с начала «тучных 2000-х» в стране воспитывали поколение потребителей. К моменту «ковидного кризиса» частный бизнес и криво реформированная система образования уже успели убедить молодежь в том, что на свете существует «самореализация». В том, что быть индивидуалистом – нормально, что иметь сложные потребительские предпочтения, а не просто выживать, — чуть ли не почетно.

Соцсети и сериалы полны картинками, на которых не селебрити, не бизнес-элита, а «самые обычные люди» живут в просторных квартирах с дизайнерскими интерьерами, ездят на недешевых иномарках, отличают какие-то «гуччи» от каких-то «баленсиаг», отдыхают на Мальте каждый год и умеют «правильно» есть бри из молока альпийских коз.

Масс-медиа при этом намекают, что зарабатывают эти «обычные россияне» очень чистенько — не в шахте на Крайнем Севере, не торгуя контрафактом, не участвуя в «откатной» экономике, не упахиваясь в сфере услуг — курьерами на велосипедах, водителями и продавцами с 12-часовой сменой.

Россияне с картинки — все сплошь дропшипперы, онлайн-предприниматели, диджитал-маркетологи, аналитики больших данных, айтишники, ивент-агенты, бизнес-коучи, элитные косметологи, частные гештальт-терапевты. В мире современной медийки поломойки, сантехники и водители экскаваторов вроде как существуют, но лишь на периферии зрения — как домовые эльфы во вселенной Гарри Поттера.

К началу 2020-х в стране выросло поколение так называемых «зумеров», усвоивших представление об экономической и потребительской реальности, как раз глядя на рекламно-сериальную жизнь «простых россиян».

«Зумеры» пришли в вузы с радужными установками о современном отечественном рынке труда, но преподы не посмели им сообщить, что самые распространенные профессии в стране — это продавец, водитель и охранник в разномастной ВОХРе. Иначе как бы вузы обосновывали свои цены на подготовку бесчисленных экономистов, юристов и, не побоимся этого слова, политологов?

Также студентам не рассказали, что российским работникам с высшим образованием цинично не доплачивают, и что около 66% молодых специалистов не работают по специальности.

Грезы 20-летних о рынке труда

Две трети студентов отечественных вузов уверены, что смогут найти достойную работу после окончания университета. 61% этих оптимистичных бедолаг готовы вкалывать сверхурочно, «если это будет необходимо». Целых 59% хотят развивать собственный бизнес, а не работать на кого-то.

Такие данные были получены в ходе большого исследования, проведенного в 350 вузах РФ, расположенных во всех федеральных округах. Социологическая выборка изыскания — более чем солидная: 14 795 студентов в возрасте от 16 до 29 лет, все обучались на очных программах бакалавриата, средний и медианный возраст — 20 лет.

В выборку вошли как учащиеся STEM-специальностей (наука, технологии, инжиниринг и математика), которых социологи условно называют «физики», так и гуманитарии-«лирики».

35% респондентов, кстати, уже сталкивались с рынком труда, потому что сочетали учебу с оплачиваемой работой, включая непостоянные приработки. Казалось бы, они не должны быть наивны и могли бы просветить никогда не работавших сверстников — как оно там, на «земле». Но нет…

У российской молодежи, как выяснили ученые, приоритет в жизни собственно труда и его содержательных аспектов низок. 73% студентов бакалавриата не согласны с тем, что работа должна стоять на первом месте. А 54% считают, что работа не несет в себе иного смысла, кроме зарабатывания денег на жизнь.

«Вот они — последствия воспитания на образцах поп-культуры и потребительской медийной жвачки», — сказали бы консерваторы. Любопытно, правда, что на фоне указанных мнений, 61% студентов не согласились бы перестать работать, если бы у них было достаточно денег. Существование рантье привлекает все-таки не большинство молодых.

Возможно, потому, что не нюхавшая трудового рынка молодежь имеет о нем романтические представления. Например, около половины студентов ориентируется на «гибкую карьеру».

Только треть респондентов настроена на построение карьеры традиционной, пятая часть — не определилась.

Уже 42% студентов предпочитают работу из дома посещению офиса и только 44% — «за» офис. Социологи сообщают, что «лишь четверть студентов ориентируется на индивидуальный характер работы без желания обсуждения рабочих вопросов в коллективе». А мы отметим для себя — это не какое-то незначительное «лишь», это целых 25%! Когда такое случалось в истории локального трудового рынка?

Российские «зумеры», в отличие от более циничных миллениалов, реже воспринимают работу только лишь как способ заработка (съели, консерваторы?). Также они в целом реже ориентируются на работу в одиночку.

Но гораздо чаще, чем миллениалы, нынешние 20-летние выказывают уверенность, что обязательно найдут достойную работу после выпуска из вуза.

«Гибкую карьеру» больше ценят девушки. Но при этом они же сравнительно чаще, чем парни, ориентируются на работу в коллективе и в офисе (по мнению ученых, это говорит о потребности в общении). Вместе с тем, девушки не считают, что работа имеет первостепенную роль в жизни. А вот парни — наоборот: готовы отдавать трудовой деятельности больше времени и сил при необходимости.

Однако социологи отмечают: «…кажется, что смысл этой работы для юношей в большей степени, чем у девушек, обусловлен инструментальными ценностями зарабатывания денег».

Предсказуемо сильнее всех уверены, что найдут хорошую работу, студенты из обеспеченных семей. Также они чаще говорят, что работа — это штука не только для заработка.

Студенты, обладающие высоким уровнем экономического капитала, реже заинтересованы в «гибкой карьере», удаленке и индивидуалистическом характере труда. Но они чаще ориентированы на предпринимательство…

Считалось, что самыми романтичными в смысле приоритетов на трудовом рынке являются специалисты STEM-направлений — айтишники, инженеры и прочие «физики». Казалось, что они чаще обращают внимание на ценность нематериальных аспектов труда.

Выяснилось, что все наоборот: технари — они про деньги, про заработок, а находить нематериальный интерес в работе склонны гуманитарии-«лирики».

Интересно, что «физики» предпочитают работу из дома и не склонны мечтать о собственном бизнесе. Видимо, они считают, что свои специфические навыки смогут хорошо продавать в найме. Правда, одновременно они менее уверены в том, что после вуза найдут достойную работу, чем «лирики».

Социологи предполагают, что этот парадокс связан с тем, что вокруг трудоустройства STEM-специалистов в России сложилась противоречивая ситуация. То ли их страшный дефицит, то ли нет никакого дефицита. То ли у них растут зарплаты, как на дрожжах, то ли перестали расти, баста…

Как выяснилось, образ будущей работы примерно одинаков у студентов всех округов РФ. Региональные различия не слишком значимы. Однако отметим для себя, что в регионах с более низкими среднедушевыми доходами населения и с более высоким уровнем безработицы студенты чаще ориентируются на предпринимательскую деятельность (многие не верят, что на зарплату можно выжить).

Там же студенты чуть чаще готовы к сверхурочной работе, немного уверенней ставят работу на первое место в жизни и немного менее ориентированы на удаленку. Ученые предполагают, что это связано с убеждением «официально устроишься в компанию, будешь ходить в офис — меньше шансов, что уволят».

Попутно выяснилось, что в бедноватых краях студенты почему-то более уверены, что найдут после окончания университета достойную работу. Причина банальна — среди респондентов из этих регионов оказалось больше тех, кто обучается на так называемых целевых местах. Проще говоря, трудоустройство им уже пообещали, если выучатся…

Итак, главное, что обнаружили исследователи: для российских 20-летних работа в жизни — не приоритет. Нужна она им, в основном, для денег, которые помогут удовлетворять их личные потребности. При этом «зумеры» что-то уж слишком уверены, что после вуза приличную работу найти легко.

Про нематериальные ценности труда чаще рассуждают студенты из обеспеченных семей и те, кто хорошо успевает академически. Также такие студенты чаще ориентируются на традиционную карьеру в найме. Им близки офис, коллектив, лояльность профессиональной сфере. Возможно, традиционный найм эти своеобразные «романтичные» прагматики считают надежным.

А вот те молодые, которые хлебнули подработок во время учебы, более ориентированы на удаленку и возможную смену сферы деятельности. Хотя и они чаще желают работать все-таки как-то коллективно, вместе с коллегами.

Как вчерашних студентов встречает реальный рынок труда

Недавнее обзорное исследование показывает: социальные ожидания молодежи, мягко говоря, не всегда соотносятся с реальностью. Ну, и с тем, насколько молодые хотят вносить трудовой вклад в решение неких «общественно значимых задач» (о чем речь — непонятно, но пусть).

Социологи сообщают, что только 22,5% готовы работать с полной отдачей сил и лишь 22,7% — проявлять инициативу и предприимчивость.

Ну и, собственно, трудовой рынок молодых не жалует «в ответ». На выборке из 19 промышленных предприятий полного технологического цикла ученые показывают:

в среде молодых специалистов работают по специальности только 35%;
работали по специальности, но были вынуждены ее сменить — 18%;
совсем не работали по специальности 24%, а 23% уклонились от ответа на вопрос на эту тему.

Вот основные причины такого положения дел:

профессиональная квалификация молодых специалистов в 38% случаев не соответствует требованиям работодателей;
в 40% случаев молодым без опыта работы предлагают низкий уровень оплаты труда.

Из опрошенных молодых спецов лишь 8% сообщили, что им удалось полностью приспособиться к условиям профессиональной деятельности на предприятиях. 26% — частично, и 66% (!) хотели бы сменить место работы.

Ученые говорят, что эти 66% являются работниками, которые «не нашли своего применения в сфере приложения труда, не удовлетворены возможностями применения своих профессиональных качеств на предприятиях».

Некоторые социологи заявляют (оставим это на их совести):

«Мы отмечаем наряду с активизацией молодежи в различного рода социальных процессах, формирование иждивенческой психологии, неумение “выживать” в конкурентной профессиональной среде, формирование сознания “созерцателя”, а в ряде случаев и девиантное поведение, связанное с желанием достичь в ускоренном темпе материального благосостояния».

А вот здравое замечание отдельных исследователей, сообщающее, что молодые специалисты, оказывается, подготовлены к работе на реальном рынке плохо:

«Профессионально-квалификационная структура населения страны на 70% и более представлена работниками средней и низкой квалификации, и более 40% выпускников вузов пополняют ниши начальной профессионализации».

Это к вопросу о качестве современного образования: словосочетание «начальная профессионализация» в данном контексте означает, что высшие учебные заведения подготовили фактически рабочих, а не будущих профи из разряда «белых воротничков».

Многие ученые с таким мнением согласны, потому что на ряде предприятий выявляют факт: молодые специалисты имеют затруднения в «прочтении» технологической карты или баланса компании...

Ну и вишенка на торте: в среде молодежи даже зрелого возраста 26-29 лет, когда, казалось бы, уже приобретены необходимые профессиональные знания, умения и опыт, только 4% добиваются «успеха в жизни». «Хорошо вознаграждается» работа у 14% опрошенных; «дает достаточные материальные средства для жизни» лишь горстке в 7% респондентов.

Попутно социологи сообщают, что студенческая молодежь видит препятствия в достижении личных целей в следующем:

постоянный рост цен (64,7%);
низкий уровень заработной платы (53,9%);
коррупция (35,1%);
бюрократизации общественных отношений (30%).

Вышеуказанные факторы у 56,6% молодых россиян вызывают чувство тревоги и страха, а у 19,1% — чувство беспомощности.

При этом в самом начале своей профессиональной деятельности выпускники вузов сталкиваются с (% ответов не суммируются, можно было давать несколько ответов):

принижением на предприятии общечеловеческих и профессиональных качеств молодежи — 85%;
проявлением недоверия со стороны руководителей и «старожилов» к молодежи при выполнении ответственных и хорошо оплачиваемых работ — 78%;
принуждением со стороны руководителей к выполнению работ, требующих более низкой квалификации, рутинных операций и функций — 67%;
втягиванием молодежи во внутригрупповые конфликты, «подставы», интриги — 58%;
организацией труда молодежи по остаточному признаку — 42%;
отстранением молодежи от вопросов стратегического планирования, инновационного развития, работ, характеризуемых как «ноу-хау», имеющих статус коммерческой тайны — 40%;
выполнением за счет молодежи общественных работ по благоустройству, уборке и т.п. — 34%;
отказом от предоставления молодежи условий для повышения квалификации, стажировок, участия в научно-практических конференциях и семинарах — 40%.

В молодежной среде оказалась значительно распространена установка «Современная жизнь трудна и жестока». Почти четверть молодых говорит, что если прижмет, то «можно временно принять участие в работе криминальных группировок». 31,1% респондентов (!) полагают, что сегодня это нормальный способ зарабатывать деньги.

50% молодых россиян считают, что обучение в вузе не создало предпосылок для взаимодействия со службами управления персоналом, рекрутинговыми компаниями, налоговой инспекцией, пенсионным фондом и т.п.

Резюме: молодых дурят все, кому не лень

После изучения данных исследований о том, как рынок труда на деле встречает молодых специалистов, смешно слышать причитания российских работодателей о дефиците квалифицированных кадров, о том, что молодежь «тупая» и «в розовых очках», что она «не хочет работать».

Ученые могли бы ответить на это: «а вы не хотите платить за труд; обучать на практике; боитесь, что молодые уведут ваши потрясающие ноу-хау; попустительствуете тому, что молодежь оттирают от выгодных заказов более старшие коллеги; бросаете ее на участки, никакой квалификации не требующие».

Заодно было бы невредно и вузам узнать о том, что в своей погоне за деньгами студентов (точнее их родителей) они забыли, зачем принимают подростков на обучение. Показатель в 40% выпускников, имеющих лишь начальную профессионализацию, совершенно вопиющий.

Отдельное спасибо бизнесу, который одобряет нереалистичное отображение действительности в рекламе, сериалах и медиа тем, что оплачивает контентное производство такого качества.

В результате современная отечественная молодежь с детства находится под воздействием дезинформации. Она дезориентирована красивой картинкой «общераспространенного» зажиточного потребления, которого нет в помине, и сказками о «профессиях 21 века», якобы позволяющих сразу после вуза жить безбедно.

Неудивительно, что более 75% молодых россиян фрустрированы реальностью. Им до 20-22 лет рисовали страну, которой не существует, и будущую «самореализацию», за которую, оказывается нужно жестоко бороться.

К тем факторам, которые мешают молодым хоть как-то двигаться к своим, в общем-то понятным и невинным целям, автор этих строк добавил бы вранье.

Вранье на всех уровнях общественно-экономической пирамиды — заливистое, циничное и безбрежное…