Многолетнее сражение Роскомнадзора с вседозволенностью в соцсетях то затухает, то обостряется, но не прекращается. Один из последних случаев – ведомство нацелилось на Twitter и всерьез грозится его заблокировать. Это не первый раз, когда российские чиновники пытаются регулировать соцмедиа. Остается актуальным вопрос: насколько современный интернет вообще поддается контролю и как не переступить черту, когда регулирование во благо переходит в цензуру?
Хаотичный каратель
С Twitter история классическая: Роскомнадзор требует удалить из соцсети определенную информацию (длинный перечень – от призывов к суициду до оппозиционного канала «МБХ медиа»). Соцсеть не согласна. За игнорирование своих претензий российские власти уже замедлили загрузку сервиса, а через месяц обещают и вовсе запретить его работу в РФ.
Роскомнадзор регулярно грозит соцсетям блокировкой и штрафами. Периодически он воплощает угрозы в жизнь. Правда, результативность таких мер в целом вызывает вопросы.
Как известно, итоги двухлетнего «запрета» на Telegram в России оказались следующими: за время «блокировки» с 2018 года число ее российских пользователей удвоилось; в 2020 году сервис официально разблокировали обратно; в том же году Роскомнадзор завел там собственный канал.
При этом социальная сеть для поиска работы и профессионального нетворкинга LinkedIn в 2016 году действительно перестала функционировать в России. Причина – нарушение закона о хранении персональных данных, согласно которому западные IT-компании обязаны хранить данные россиян на территории РФ.
4 марта суд решил оштрафовать компанию Mail.ru на четыре миллиона рублей за «несвоевременное удаление призывов к участию в несанкционированных массовых мероприятиях» в соцсети "Одноклассники"». Столько же в прошлом году заплатил Facebook за отказ предоставить сведения о локализации баз данных российских пользователей. Штрафы для соцсетей за распространение персональных данных без согласия владельца с 2021 года доходят до 300 тыс. рублей.
С учетом такого послужного списка, Роскомнадзор продолжает выглядеть скорее, как хаотичный каратель на ручном управлении, чем отлаженная система борьбы с правонарушениями.
Политика и коммерция
Причина необходимости контроля в соцсетях одинакова во всем мире – защита всевозможных прав граждан. Авторское право, право на приватность личных сведений, на защиту себя и своих детей от преступников и т. д. У каждой соцсети есть собственная система модерации, которая предотвращает хаос. Она борется с контентом, содержащим насилие, призывы к терроризму, пропаганду суицида, наркотиков и т. п., опираясь при этом на УК РФ.
Что касается крупных конфликтов, которые регулярно возникают в сфере контроля, то чаще всего они лежат в политической либо коммерческой плоскости. По мнению руководителя общественной организации «Роскомосвобода» Артема Козлюка, для России более актуально первое. Он отмечает, что законопроекты в сфере отечественного курирования интернет-пространства зачастую ограничивают права и свободы граждан.
С 2017 года персональные данные российских пользователей соцсетей обязаны предоставляться ФСБ. Роскомнадзор внимательно следит за тем, кто и что публикует в своих аккаунтах и при этом защищает персон, которых, по его мнению, цензурируют сами социальные сети.
Например, недавно ведомство направило очередное письмо Facebook с требованием предоставить списки недавно заблокированных Instagram-аккаунтов, а также документы, подтверждающие ведение на них противоправной деятельности. Согласно заявлению Facebook, эти аккаунты публиковали материалы с критикой несанкционированных акций, проходивших в Москве в январе 2021 года. Также надзорный орган вступился за Владимира Соловьева, чей аккаунт в феврале заблокировали в Clubhouse.
В западных странах нередко жертвуют правами личности, в том числе сами соцсети в пользу корпораций. Соцмедиа и аффилированные поисковики давно построили на персональных данных отдельный рынок. Наиболее известен здесь скандал с Facebook, связанный с многолетней передачей таких сведений крупнейшим мировым брендам: Microsoft, Apple, Amazon, Yahoo, Netflix и другим, чтобы тем было проще составлять маркетинговые стратегии. Благодаря такому сотрудничеству, соцсеть росла и увеличивала рекламную выручку, а партнеры повышали привлекательность своих продуктов. Еще один вопиющий случай – блокировка аккаунта Дональда Трампа в Twitter.
При этом стоит понимать, что и за границей такие конфликты зачастую опять же носят политический характер. Тому же Facebook в прошлом году присудили штраф в пять миллиардов долларов за утечку данных пользователей в консалтинговую компанию Cambridge Analytica для размещения политрекламы. В том числе во время президентской кампании в США и референдума о выходе Великобритании из Евросоюза в 2016 году.
Можно ли регулировать интернет?
Можно ли тогда вообще говорить о механизмах контроля соцсетей, которые бы работали исключительно на защиту прав пользователей? Эксперты считают, что такие механизмы нужны и попытки создавать их уже предпринимаются. За границей даже успели достичь некоторого успеха в вопросе защиты авторского контента. Однако методики, которая устроила бы всех и решила все задачи, пока не существует.
Регулирование информации в интернете – механизм нужный. Весь вопрос в том, кто будет решать, что можно, а что нельзя. В социальных сетях эффективно работать может только пост-модерация. Но даже для нее придется раздувать штат. Механизмы жалоб на публикации действенен, но требует того, чтобы количество жалоб достигло некоторой критической массы. К этому моменту новость обычно уже расходится по Сети. Потом ее заблокируют, но выпилить из памяти прочитавших, к сожалению, не получится.
На данный момент глобальное онлайн-пространство продолжает оставаться местом, где даже когда запрещено – если постараться, то можно. Действующая альтернатива – разве что китайский интернет с его «Золотым щитом», крупнейшей в мире системой по ограничению интернет-контента. Но нужна ли пользователям такая регулировка? Ответ, кажется, очевидным.
С технологической точки зрения, интернет контролируется теми, кто предоставляет всю технологическую составляющую или владеет ею. Если завтра из системы пропадут все центры обработки данных (ЦОДы), то у людей пропадут все интернет-сервисы и вместе с ними данные, хранящиеся в ЦОДах. Все, наверно, помнят, как 14 декабря 2020 года отключились несколько сервисов Google. Довольно неприятно было бы потерять свои данные, если бы сервисы IT-гиганта не восстановились. Но поскольку интернет глобален, то потеря нескольких ЦОДов существенно на него не влияет – в случаях отключений и национальных блокировок можно найти обходные пути. За счет этого достигается эффект свободного интернета, в котором никто в полной мере не может контролировать его.
В силу того, что государство и корпорации часто показывают себя необъективными судьями информации в интернете, логичным выходом без ухода в китайский тоталитаризм кажется создание третьей сущности для контроля. По мнению Максима Злобина, ею мог бы стать некий общественный комитет. Но для него требуется развитое гражданское общество с сильным чувством личной ответственности за происходящее в общем цифровом мире.
В последние несколько лет не утихают споры вокруг Директивы об авторском праве на Едином цифровом рынке. В частности, вокруг ее 13 статьи, предполагающей предварительную фильтрацию контента. Статья обязывает законодателей стран-членов ЕС ввести процедуры предварительной фильтрации контента. Пока она не была окончательно внедрена на практике. Однако закон США «Об авторском праве в цифровую эпоху» (DMCA) уже давно дает площадкам право на модерацию контента постфактум, удаление незаконно используемого авторского контента по жалобе правообладателя. Можно сказать, что такая модерация – общепринятая практика в сфере споров об авторском контенте, в то время как предварительная модерация пока еще не является распространенной процедурой (если не считать отдельные примеры, вроде законодательства Китая или той же 13 статьи). Нужно понимать, что модерация по факту поступления жалобы требует значительных ресурсов. Даже такие гиганты, как Google, все еще не смогли реализовать полноценную автоматическую систему блокировки и отсеивания контента.