Как ни странно, главная фишка лайф-коучей (чур меня, чур) и психотерапевтов, разрабатывающих Клондайк «позитивной психологии», состоит в том, что психотерапия проводится… здоровым людям. За деньги. Чаще всего их учат наслаждаться текущим моментом, ловить «состояние потока», всячески избегать гнева, сожалений и беспокойства — например, о завтрашнем дне.
Однако наука недвусмысленно сообщает, что то же сожаление о сделанном позволяет человеку обучаться принятию рациональных жизненных решений. Умеренное выражение гнева помогает защитить себя в ситуациях социальной несправедливости.
А избегание беспокойства о будущем самоочевидно выглядит дурной стратегией: ну давайте не будем париться о своем образовании, работе и деньгах, ведь жизнь так прекрасна. Вселенная же «дает тем, кто правильно просит». И поглядим, что с нами будет завтра, когда статистики и экономисты, чеша в затылке, сообщат: «ваш уровень жизни в этом году упадет на 20%».
Ученые, изучающие психофизиологию человека при помощи строгих экспериментальных методов, уже 20 лет посматривают на «позитивную психологию» в лучшем случае с иронией. И предупреждают, что…
Оптимизм полезен и опасен одновременно
Профессор когнитивной нейробиологии Университетского колледжа Лондона и знаменитого Массачусетского технологического института Тали Шарот в своей книге «Предвзятость оптимизма» рассказывает, что люди безудержно, иррационально оптимистичны.
В частности приводит результаты опроса 2007 года, во время которого одни и те же респонденты, с одной стороны, заявили, что современные семьи менее успешны, чем семьи предыдущего поколения (так посчитали 70%), а с другой стороны — выразили уверенность, что уж с их-то собственными семьями в будущем все будет прекрасно (76%).
Не видите логики? Так ее там и нет. Нейробиологи предполагают, что люди буквально запрограммированы на оптимизм, и не отдают себе в этом отчета.
Однажды Тали Шарот записала паттерны мозговой активности добровольцев в то время, когда они вспоминали прошедшие события и сравнила показатели с паттернами, которые возникают, когда люди воображают свое будущее — самое обычное, повседневное.
Результат оказался неожиданным: даже банальные ожидаемые события в представлении испытуемых резко отличались от воспоминаний. Причем таким образом, словно их излагал и шлифовал голливудский сценарист, перед которым стояла задача сделать это кино о жизни максимально приятным.
В воображении участников эксперимента их будущее бытие круто поворачивалось к лучшему. И даже такие незначительные приключения как, например, стрижка приобретали черты праздника.
Испытуемые представляли себе свою жизнь через год-два сильно улучшенной. Никто не воображал опозданий на самолеты, потери работы, болезней и прочих реалистичных вещей…
Нейробиолог утверждает, что эволюционное преимущество человека перед животными состоит в том, что у него в голове работает «машина времени». Он способен вспоминать прошлое и фантазировать о будущем. Что интересно, в эти фантазии вовлечен гиппокамп — отдел мозга, вообще-то отвечающий за формирование воспоминаний.
Мы как бы «вспоминаем» возможное будущее. Поэтому, кстати, у нас такая паршивая память на действительно произошедшие с нами события.
Мозг не помнит один раз «записанное» прошлое подобно компьютеру. Он каждый раз реконструирует его, и результат реконструкции чем дальше, тем меньше имеет отношение к тому, что случилось на самом деле.
Человек очень мало времени проводит в настоящем моменте. Он постоянно путешествует то в воображаемое прошлое, то в воображаемое будущее. Грубо говоря, живет в глюке. У этого есть как позитивные, так и негативные последствия.
С одной стороны, оптимистичный взгляд на будущее помогает формировать план действий и, соответственно, иметь больше шансов на выживание.
Оптимисты могут протянуть дольше, даже если они сильно больны. Тали Шарот ссылается на исследование онкологических пациентов моложе 60 лет, которое показало: пессимисты из их числа с большей вероятностью умрут в течение следующих 8 месяцев, чем оптимисты с таким же диагнозом, социальным статусом и возрастом.
С другой стороны, свои будущие действия оптимисты планируют из рук вон плохо, предвзято. Нейробиолог изучала работу мозга оптимистов, представлявших будущее в радужных тонах, и людей с легкой депрессией, ждавших от него мало хорошего. Выяснилось, что вторые предсказывают события точнее.
Тали Шарот заявляет даже, что мрачные пессимисты «видят мир таким, каков он есть».
Проекция на плоскости комплекса нейронных связей пессимиста
Оптимизм оказался палкой о двух концах. Он, несомненно, заставляет людей действовать вопреки доподлинному знанию, что они умрут сами и тем или иным образом потеряют всех своих близких. Вопреки тому, что страны, в которых они живут, постоянно сотрясают экономические кризисы, а то и войны.
Ученые предполагают, что глючная предвзятость оптимизма выработалась у людей в процессе эволюции с тем, чтобы заставить их забыть здравый смысл и размножаться в любых условия, исследовать окружающую среду, селится в малопригодных для этого местах и вкладываться в криптовалюты.
Эволюционный биолог Ричард Докинз утверждает, что люди — это расходный материал для… их же генов, представляющих собой «эгоистичные» информационные сущности, которые, во что бы то ни стало, стремятся оставить в природе как можно больше своих копий.
Таким образом, вместе с учеными мы можем предположить: это не мы, а наши гены — «оптимисты». И они часто тащат нас в пропасть, искажая нашу рациональность и прогнозы о возможном будущем. Ведь им нужно лишь быть скопированными, а что случится при этом с носителем-человеком, им все равно.
Теорию Докинза небольшая часть научного сообщества принимает в штыки, но, увы, за сорок лет, с момента первой публикации, она обросла множеством экспериментальных доказательств и фактически стала мейнстримом.
Пессимизм и умеренная депрессия снижают социальные риски
В конце XX века ученые заинтересовались вопросом: если депрессия так невыгодна для выживания, как кажется, то почему эволюция человека не отбраковала гены, ответственные за ее возникновение, имея в распоряжении пару миллионов лет?
Наука, как это за ней водится, начала копать и родила любопытные теории. Одна из них гласит: депрессия есть некий адаптивный ответ на изменения окружающей среды.
Скажем, «теория сохранения ресурсов» объясняет развитие депрессии так:
«Депрессия возникает, когда люди слишком долго проявляют упорство в поведении, приводящем к низким или уменьшающимся вознаграждениям».
Другими словами, когда депрессивный индивид уныло реагирует на благоприятные ситуации, которым другие обрадовались бы, он вовсе не обесценивает их. А корректирует распределение своих ресурсов (энергии, вложения денег и/или труда) таким образом, чтобы не потратить их на деятельность с низкой окупаемостью.
Для себя отметим, что под «вознаграждением» и «окупаемостью» здесь подразумевается не только материальная выгода, но и чувство удовлетворения и удовольствия. И да, депрессия обычно характеризуется подавленным стремлением к вознаграждению. Грубо говоря, человека в этом состоянии никакие цели не зажигают.
Другие ученые показали, что депрессия хитрым образом связана с достижением высшей цели всех приматов и людей в том числе — быть социально привлекательными, ценными, излучать престиж, имея высокий статус.
Выражается он, кстати, в способности вызывать положительно окрашенное внимание других и получать благодаря этому социальные вознаграждения: одобрение, похвалу, принятие, уважение, восхищение и т.д.
Было экспериментально доказано, что, например, макаки-резусы способны отказываться даже от вкусной еды ради… просмотра изображений сородичей с высоким социальным статусом.
А вот чтобы заставить их смотреть на фотки лузеров, ученым наоборот пришлось выдавать испытуемым много вкусностей — даже больше, чем при обычном поощрении.
Самостоятельно оцените социальный статус Темных Лордов по шкале от 1 до 10
При чем тут депрессия? А вот при чем: если человека лишают социального внимания, то он может начать вести себя агрессивно, добиваясь его возвращения. Это нормальная защитная реакция.
Но может принять и депрессивный образ поведения, демонстрировать «реакцию социального поражения» и свою подчиненную позицию по отношению к статусным особям стаи. И это, оказывается, тоже нормальная защитная реакция. Мало того, нередко она… привлекает-таки положительно окрашенное социальное внимание к депрессивной особи.
Есть еще несколько теорий развития депрессий как адаптивного поведения в социуме. И в 2006 году два исследователя из Мельбурнского университета показали, что они не противоречат друг другу, а дополняют одна другую.
Пессимистичное, депрессивное поведение в кругу себе подобных может как сохранять ресурсы личности, так и защищать от потери социального статуса или любви в отношениях. Австралийские исследователи объединили более ранние теории в новую — «теорию социального риска».
Она говорит, что депрессивное настроение (подавленная возможность получать удовольствие от вовлечения в социальную жизнь и окружающего мира вообще) — это «предохранитель», мешающий человеку от избытка «позитивной психологии» начать вести себя так, что его просто выкинут из социума (семьи, племени, коллектива).
Важное уточнение: речь идет о депрессивных эпизодах, легких и умеренных депрессивных настроениях. Клиническая же депрессия — это уже болезнь, патология, процесс, достигший такой интенсивности, когда адаптивное состояние превратилось в крайне опасное. Преобладает точка зрения, что клиническая депрессия — сбой нормального механизма работы депрессивных состояний…
Итак, больше всего на свете человеческий мозг боится вовсе не смерти или там болезни, а исключения из социальной группы, потери социального статуса. Таким образом, спасительная функция депрессивного состояния состоит в том, что человек минимизирует поведение, грозящее утратой социальных связей и возможности продолжить свой род (привет «эгоистичным» генам!).
Выходит, что наши гены топят не только за оптимизм, но и за депрессивный взгляд на вещи? Ага. Генетика вообще головоломная штука, там все «не так однозначно».
«Теории социального риска» нашлись нейробиологические доказательства. Эксперименты показали, что химия мозга в депрессивном состоянии меняется так, что человек становится очень чувствителен к реакциям на него социума.
Депрессивный человек острее и точнее, чем оптимистичный, различает, как его оценивают в социальной группе — будь то рабочий коллектив или семья.
Также выяснилось (олд ньюс), что оптимисты склонны к риску и переоценивают вероятность выигрыша в сомнительных предприятиях. А вот у людей в депрессивном состоянии риск вызывает неприятие («синица в руке лучше журавля в небе»). По всей видимости, потому, что у них понижена активность зон мозга, ответственных за воображение будущих положительных результатов тех или иных действий, совершаемых в настоящем.
Удивительным образом переживаемое здесь и сейчас депрессивное состояние помогает не тешить себя несбыточными «журавлями», уезжая на «мозговой машине времени» в радужное грядущее.
Группа участников нейробиологического эксперимента планирует вечеринку, посвященную его окончанию
Невеселое (и полезное) резюме
Относительный пессимизм и даже умеренно депрессивное восприятие мира предохраняют нас от шапкозакидательсва, вложений в неустойчивые активы и поведения, за которое в приличных домах выписывают черную метку.
Пессимизм не дает нам затевать завиральные бизнесы, баловаться многоженством и прыгать раз в неделю с парашютом ради адреналинчика. Мы должны быть благодарны дням, когда бываем в подавленном настроении — в это время мы лучше прогнозируем последствия своих действий и тоньше понимаем реальное отношение к нам близких, друзей, коллег и конкурентов.
Скажем же «спасибо», товарищи, спасительной зеленой тоске и наше решительное «нет» — легкомысленной и, кажется, небескорыстной «позитивной психологии»…