В любой непонятной ситуации обыватель действует по четырем шаблонам, усвоенным в 90-е.
Экономика – циничная, бессердечная сволочь. Какие бы ужасы ни творились рядом, люди продолжают торговать друг с другом. Повседневно необходимые товары и услуги имеют естественный спрос, а страсть к избыточным роскошествам искусно прививают маркетологи.
Очевидно, что в 2022 году Россию ожидает глубочайший экономический кризис. Потребительские возможности граждан и так сокращались, начиная с 2014 года, что признает даже вечно румяный и бодрый Росстат. В 2020–2021 годах пандемия коронавируса отхватила от реальных доходов россиян изрядный кусок. Ну а 2022-й, по всей видимости, урежет благосостояние широких слоев общества еще более радикальным образом.
Тем не менее, предпринимательская активность в стране не остановится, и бизнесу сегодня важно спрогнозировать состояние умов, в которое обыватели впадут летом.
В этом нам, как обычно, поможет социологическая наука, тщательно изучающая, какие именно способы обычно применяют люди для поправки своего материального положения, страдающего от кризисов.
Поведенческие паттерны россиян сформировались еще в 90-е
Свежие данные о том, как граждане страны ведут себя в непонятной экономической ситуации, можно получить на материале исследований ковидного кризиса 2020-2021 годов.
Для этого обратимся к научной работе старшего научного сотрудника Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН Анастасии Каравай, в которой обобщены результаты более ранних исследований и описаны выводы собственных изысканий.
Отечественные ученые сходятся во мнении, что во время кризисов россияне обычно стремятся действовать рационально, пытаясь максимизировать отдачу от имеющихся у них материальных и нематериальных активов.
Но, к сожалению, им приходится крутиться в условиях, когда информация о положении дел не полна или искажена. От этого рациональность людских поступков становится ограниченной. И, по сути, россияне всегда приспосабливаются таким образом, чтобы просто удовлетворять свои потребности, насколько это в данный момент достижимо.
Отметим для себя: массовый потребитель не мыслит стратегически. Он «танцует» от потребностей сегодняшнего дня и очень редко – завтрашнего.
Ученые заметили, что «кризисные» поведенческие паттерны граждан страны сформировались еще в 90-е и мало изменились с тех пор.
Основных методов спасения своего материального положения у нас два: наращивание собственной активности на рынке труда и кустарное сельское хозяйство на дачах и приусадебных участках.
Получение ренты от недвижимости, находящейся в собственности, не стало достаточно массовым явлением. Предпринимательская активность подросла было к 2019 году – тогда 5,1 % трудоспособного населения имело бизнес, выживший в течение минимум 3,5 лет.
Но, к несчастью, пандемия «короны» скорректировала ситуацию в худшую сторону. В 2021 году на 1 000 человек населения приходилось в среднем 44,1 предпринимателей.
С другой стороны, к 2022-му до 4 миллионов выросло число самозанятых россиян, не попавших в статистику в качестве представителей бизнеса. И мы можем наблюдать, что небольшая часть общества, экономически активное меньшинство, довольно далеко отошла от традиционных способов преодолевать кризисы. Жаль, что это именно меньшинство…
А что же «средний россиянин»
Вернемся к дорогим сердцу предпринимателей широким массам. Ученые заявляют, что треть взрослого населения России (34–36 %) еще с 2000-х годов остается пассивной при наступлении кризисных явлений.
Эти люди делятся на две неравные части. Меньшая из них – хорошо адаптированные граждане, не предпринимающие ничего особенного, потому что ранее накопили достаточно физических благ и других ресурсов для поддержания своего материального благополучия.
Большая же часть ничего не делающих сообщает, что их апатия «вынужденная». Они не видят возможностей улучшить свои дела. Таких россиян ученые характеризуют как дезадаптантов и заявляют, что с 2013 года их доля составляет 20–24 %.
До «ковидного» кризиса в 2018 году среди тех, у кого дела долго шли хорошо, около 50 % предпочитали не делать лишних движений. К осени 2020-го эта доля сократилась до 35 %. Даже благополучным пришлось активизироваться.
В целом же среди тех, кто раньше не дергался (включая дезадаптантов), остались полностью пассивными лишь 12 % граждан.
Теперь рассмотрим активную и наиболее массовую часть общества, вынужденную так или иначе действовать. Как выяснили ученые, когда в дверь стучится кризис, россияне предпочитают реализовывать небольшой набор прочно закрепившихся шаблонов поведения:
- увеличивать свою нагрузку на основной работе, искать дополнительную постоянную занятость и / или временные приработки;
- получать новую квалификацию с целью занять более привлекательную профессиональную позицию;
- «проедать» денежные накопления, продавать или сдавать в аренду недвижимость или товары длительного пользования;
- использовать продукты личного приусадебного хозяйства для собственного потребления или на продажу;
- занимать деньги у банков, родственников и друзей, просить безвозмездной помощи у близких;
- мигрировать внутри страны или уезжать за рубеж.
Поиск дополнительной трудовой занятости на основной работе и подработку практикуют более 2 / 3 условно «активных» россиян. В 2018 году брались за разовые подработки 40 % россиян, а в 2020-м уже меньше – 33 %. Социологи предполагают, что снижение связано с пандемическим разрывом социальных связей, а также с падением доходов населения.
Молодежь в возрасте до 25 лет стала чаще стремиться менять свою квалификацию. Если в 2018 году только 3 % молодых делали это, чтобы улучшить свое материальное положение, то в 2020-м – уже 11 %.
Россияне от 26 до 35 лет (наиболее востребованные на рынке труда) предпочитают увеличивать нагрузку на своей основной работе.
В последние 2,5 года в составе «активных» россиян трудоспособного возраста с 25 до примерно 33 % выросла доля тех, кто пытается улучшить свое материальное положение только с помощью постоянной дополнительной занятости и не предпринимает ничего более.
Ученые полагают, что для наиболее квалифицированных работников другие действия менее эффективны, но для кого-то из них, возможно, и недоступны.
Динамика распространенности действий по улучшению материального положения (в % от что-либо предпринимавших)
Число сторонников выращивания продуктов на собственных земельных участках сокращается. К 2020 году среди «активных» таких было около 30–35 %, а в целом – 20 % трудоспособного населения.
Способ «жить с огорода» теряет популярность даже среди людей старшего возраста, населяющих сельскую местность. Причиной этому может быть ползучее обезземеливание людей. В период с 2008 по 2018 годы доля сельских жителей, владеющих земельными участками, сократилась в России с 55 % до 48 %.
В ковидный кризис россияне начали тратить сбережения. Каждый шестой проел большую часть или все накопления в течение первых трех кварталов 2020 года.
Доля граждан, имеющих какие-либо сбережения, упала в 2020-м до 28 %. Для сравнения, в 2015 году они были в наличии у 33 %, а в 2018 году – у 30 %.
По итогам эпидемии ученые отметили, что «..возможности россиян из высокоресурсных слоев поддерживать приемлемый уровень доходов за счет имеющихся накоплений сокращаются уже более пяти лет, причем текущий кризис (ковидный – прим. автора) ускорил эти процессы».
Выросла доля граждан, которые в кризис прибегают к привлечению заимствований, чтобы поддерживать привычный уровень удовлетворения своих потребностей. Причем занимать стали больше не у банков, а у родственников и друзей. Доля традиционного закредитованных сохранялась в «ковидном» 2020-м на уровне около 15 %.
Как выяснили социологи, просить о помощи в своем социальном окружении имеют возможность не более половины россиян. Остальным роскошь взять в долг, получить протекцию в устройстве на хорошую работу и т. п. недоступна. Наглядно картина видна на рисунке:
Распространенность возможности получить помощь от ближнего окружения (в %)
Как изменится поведение россиян в кризис? А никак
Уточним, что привычки граждан страны использовать для улучшения своего материального положения скудный набор средств, описанный выше, складывались десятилетиями. В цитируемой научной работе автор обобщил результаты социологических изысканий, проведенных Институтом социологии ФНИСЦ РАН весной 2018 года и осенью 2020-го; еще были использованы данные, собранные тем же научным институтом в 2015, 2013, 2008 и 2003 годах.
Мы видим долгую тенденцию, прочный обычай. Нет никаких рациональных оснований полагать, что в 2022-м россияне начнут реагировать на неминуемые экономические потрясения как-то наособицу.
Скорее всего, более интенсивными станут явления, подмеченные социологами в ковидный кризис: наращивание экономической активности граждан, которые ранее были довольны своим положением, проедание накоплений, увеличение заимствований, эмиграция.
Вспомним, что в непонятной ситуации россияне действуют лишь ограниченно рационально, потому что владеют искаженной и неполной информацией. Это условие сегодня актуально как никогда, ведь широкие массы просто не в курсе, что чрезвычайно жесткий экономический кризис стремительно приближается.
Повседневная медийная картинка, которую видит общество, мягко говоря, необъективна. Независимые СМИ либо заблокированы, либо приостановили свою работу или скорректировали редакционную политику так, чтобы дистанцироваться от опасных тем.
С другой стороны, и ученые-социологи в соцсетях сетуют, что общественное мнение стало непрозрачным. Сейчас практически невозможно узнать, что на самом деле думают люди по чувствительным поводам.
По разным оценкам, 90–97 % россиян отказываются участвовать в опросах. А те немногие, кто соглашаются, стремятся отвечать на вопросы социологов «правильно», потому что считают, что их опрашивают государственные органы.
Все сказанное позволяет предположить, что широкий потребитель в 2022 году продолжит адаптироваться к ситуации традиционно – «на автомате». Само собой, до той поры, пока экономический «гром» не грянет во всеуслышание.
